Для обычного человека «канистерапия» – слово непонятное, хотя ничего необычного в нем нет. Это всего лишь способ реабилитации больных с помощью собак. Подобным образом в медицинской практике используются дельфины, лошади, кошки и другие животные.
Рики – хвостатый терапевт
У волонтера проекта «Друг героя» Натальи Чупрун две собаки: голден-ретривер Рики и бордер-колли Бест. Но если Бест – звезда спортивных трасс по аджилити, то канистерапия всецело принадлежит Рики. И оздоровительный лагерь в Прикарпатье для детей-переселенцев стал для Наташи и ее питомца очередной вехой в их деятельности.
– Тогда в этот лагерь поехали всего три собаки-терапевта, – рассказывает Наташа. – Мы проводили занятия, показательные выступления и индивидуальные сеансы для тех, кому это было нужно. Среди последних был 9-летний Игорь (имена изменены. – Авт.). Он не хотел ни с кем общаться. Только целыми днями лепил человечков из пластилина и рассказывал самому себе истории о них.
Рики как-то сразу расположил к себе Игоря. Позволял обнимать и гладить, приносил мальчугану игрушки и приглашал просто погонять мяч. Игорь гулял с ним каждый день и постепенно стал говорить…
– Он много стал рассказывать о себе, – продолжала Наташа. – Вспоминал о жизни в Луганске, о том, как они бежали от обстрелов… Эти озвученные воспоминания были отрывочными и порой не связанными между собой. Но они появились, пришли на смену вымышленным историям о самодельных человечках.
Игорь научился управлять собакой. Он просил Рики сесть, лечь, принести мячик и просто светился от удовольствия, когда пес все это выполнял. У мальчика появилась уверенность в себе.
– Понемногу к нашим занятиям стали проявлять интерес и другие дети. И это тоже пошло на пользу нашему пациенту: ведь Игорь ни с кем не дружил, да и дети сторонились его. А тут – собака, которой Игорь может командовать! И она его слушает!
Игорь стал учить ровесников правильному обращению с Рики. Показывал, что он умеет, как с ним здорово можно играть. И на этой почве подружился со многими мальчишками и девчонками.
– Интересно было наблюдать, как он стал придумывать новые игры, в которых уже был задействован не только Рики, но и новые друзья Игоря, – улыбается Наташа. – Они вместе строили картонные домики для собачек и селили в них мягкие игрушки. Наш с Рики подопечный уже полноценно общался с другими детьми и перестал замыкаться в себе. Психологи в один голос твердили о явном прогрессе в состоянии мальчика. Стоит ли говорить, что, когда мы уезжали, все, включая обслуживающий персонал лагеря, вышли нас провожать…
Что такое канистерапия?
Вот такую помощь и могут оказывать собаки. Ведь их способность «угадывать» состояние больного, а людей – преображаться при виде животного, заметили очень давно. Уже в Древней Греции и Древнем Египте были открыты способности собак справляться с различными человеческими недугами.
А широкое распространение канистерапия получила во второй половине ХХ века благодаря доктору Борису Левинсону. Он обнаружил, что дети, которые испытывали трудности в общении с другими людьми, положительно и активно реагировали на его собаку, которая находилась в кабинете во время лечебного сеанса. Они легко контактировали с псом, часто не обращая внимания на самого доктора. Благодаря этому врач получал возможность установить более тесный контакт с ребенком и эффективно провести лечение. Собака помогала сгладить настороженное отношение малыша к окружающей обстановке. С каждым новым пациентом открывались положительные стороны влияния животного на поведение малышей.
Постепенно канистерапия заняла свое место в реабилитации больных и сегодня применяется во многих странах.
Как это действует?
Как же применяют канистерапию? Чаще всего – в области психологии и физиологии. Общение с четвероногими созданиями снижает тревожность, повышает общую адаптацию личности. Даже на расстоянии наблюдение за собаками и общение с ними помогает восстановить человеку душевный комфорт, может являться причиной исчезновения приступов мигрени и истероидного состояния.
Животное может оказать помощь человеку, нормализуя стрессовую ситуацию, в которую он попал, особенно испытывающему недостаток в социальной поддержке. Во время канистерапии в человеческом организме выделяется большое количество эндорфинов, которые оказывают успокаивающее действие, что приводит к облегчению боли, уменьшению стресса и улучшению общего психологического состояния.
Помощь хвостатых терапевтов показана людям, долгое время находящимся в стационаре, людям с хронической сердечной недостаточностью или посттравматическим стрессовым расстройством, а также тем, кто перенес инсульт. Положительное влияние собак отмечено на состоянии больных, страдающих болезнью Альцгеймера, алкоголизмом или наркоманией, аутизмом или слабоумием. Неоценимо присутствие собаки при работе с детьми с физическими и психологическими проблемами.
Почему это помогает?
Почему же присутствие животного, особенно собаки, так действует на человека? Этому вопросу посвящено немало исследований. Ученые объясняют это эмпатией – способностью чувствовать эмоциональное состояние другого человека.
Ольга Беляева, президент молодежной общественной организации «Феникс», г. Шепетовка.
– Ольга, что же такое эмпатия? Какое место она занимает в психотерапии?
– Эмпатию можно описать как процесс, в ходе которого мы способны ощутить чувства и переживания другого человека, но при этом четко осознавать, что это не наши чувства. Сегодня в психологии этот феномен еще исследуется, но ему уже придается большое значение, как важному инструменту психотерапии. Важно отметить, что эмпатия – это не сочувствие другому человеку. Это именно ощущение тех самых чувств и эмоций, которые переживает другой человек.
– И этим, так сказать, психологическим приемом обладают собаки?
– Да, собаки имеют такие способности. Ведь вы не раз замечали, как чутко собака может угадывать ваше настроение и выстраивать свое поведение в соответствии с ним. Это возможно потому, что собака очень настроена на человека, и на подсознательном уровне она «считывает» и выделяет мельчайшие изменения мимики, жестов, тембра голоса и других составляющих нашего общения. Более того – собака способна отследить нашу частоту дыхания и сердцебиения, изменение гормонального состава крови (да, и это подвластно собачьему нюху!). Отслеживая все это, собака действует в соответствии с полученной информацией. То есть именно эта способность эмпатического сопереживания и помогает собакам лучше понимать людей.
– Но насколько я понимаю, подобная взаимосвязь между человеком и собакой не может быть односторонней…
– Да, верно. Если мы научимся так же «читать» своих любимцев, взаимосвязь и эффект от общения с ними будет гораздо лучше. Но нашу способность к эмпатии усложняет то, что нам труднее выучить собачий язык, в котором большую часть занимает язык тела. Мельчайшие изменения положения тела, сложные ритуальные и поведенческие формы общения – это и есть тот язык, с помощью которого собака и пытается с нами общаться. И мы можем научиться этому языку, научиться ощущать состояние и переживания собак так, как умеют это они.
Где это применяется?
Сфера применения собак-канистерапевтов может быть весьма обширна, но у нас она, увы, слишком ограничена буквой закона и сводом строгих норм санитарно-гигиенических правил. Собаку, даже подготовленную, вряд ли пустят работать в школу или детский сад.
Что уж говорить о больницах?
Но энтузиасты все же находят выход, канистерапия применяется и дает результаты. К примеру, терапия с помощью животных широко применяется в «Центре психосоциальной реабилитации детей и подростков Фельдман Экопарк» в Харькове.
Татьяна Алиева, доктор медицинских наук, профессор, научный руководитель центра.
– Татьяна, каковы цели и задачи вашего центра?
– Прежде всего это психологическое здоровье наших пациентов. У нас получают терапию дети, больные аутизмом, синдромом Дауна, ДЦП, страдающие олигофренией. Для улучшения их состояния мы прибегаем к помощи животных – их у нас около 2 тысяч. К примеру, для того чтобы восстановиться физически, ребенку целесообразнее поработать с лошадью, а чтобы убрать проблемы с социализацией, лучше всего подойдет собака.
– Можно ли сегодня говорить о каких-то значительных результатах?
– Важно помнить, что анималотерапия применяется только как вспомогательная методика. И для ее применения нужно направление врача. Более того – ребенок тщательно обследуется, проходит тесты на физическое и психологическое состояние, чтобы общение с животными не принесло ему вреда. А уже потом, в зависимости от диагноза, используется свой комплекс упражнений. Например, детей с нарушениями слуха и речи учат произносить слова в присутствии животных – произнести кличку, дать команду… Ведь собака дает очень сильную мотивацию: ребенку гораздо интереснее попросить собаку что-то выполнить, чем повторить слово за тетей в белом халате.
Широко применяется канистерапия и в Научно-реабилитационном центре «Соняшник» в Полтаве, руководителем которого является Эльвира Попова. Именно она загорелась идеей использования собак для работы с детьми. И в результате у нее появился помощник – золотистый ретривер. Позже к этой нелегкой работе подключились черный и йоркширский терьеры.
– Сегодня у нас проходят терапию преимущественно дети с аутизмом, – рассказывает Эльвира. – Они по-разному реагируют на собак: одни боятся, другие абсолютно равнодушны. И вот это равнодушие очень важно преодолеть, важно вызвать эмоции, заинтересованность, которая будет сдвигом для дальнейшей психологической реабилитации. Но это длинный путь. Один мой ученик отреагировал на собаку только после двух лет занятий! Да, долго, но мы добились нужных результатов.
Как готовят собак-терапевтов?
Какие же собаки подходят для работы хвостатыми терапевтами? Для такого вида деятельности нет ограничения по породам; при отборе животных обращается внимание на его психику, характер, ориентированность на человека, доверие ему. И конечно, взаимодействие с хозяином, способность собаки и человека работать в паре. А чтобы выявить все эти качества, собакам предлагается пройти тест.
В числе прочих упражнений наблюдается, как собака отреагирует на человека в инвалидном кресле, сможет ли сопровождать больного, если тот опирается на костыли или ходунки. Как будет вести себя при резком запахе медикаментов. Сможет ли отказаться, а затем взять еду у незнакомого человека; сможет ли играть с ним и доверять ему.
Подготовкой таких собак в Киеве занимается, к примеру, канадско-украинский проект «Друг героя». Волонтеры посещают военные госпитали, реабилитационные центры, дома ветеранов Киевской области. Собаки также работают с детьми, которые пострадали из-за военных действий, и детьми с особенными потребностями. Мохнатые терапевты работали в центрах для беженцев, лагерях для переселенцев, в различных специализированных школах для детей-инвалидов.
Свой вклад в канистерапию вносит и зооцентр «Лармон», где также готовят собак-терапевтов, проводят выездные семинары, тренинги и дрессировочные лагеря.
Как мы с Брэдой тест сдавали
Для того чтобы работать канистерапевтом, собаки должны пройти строгий отбор. Проще говоря, сдать тест на профпригодность. Как это происходит, мы с моим лабрадором Брэдой испытали, что называется, на собственной шкуре. Протестировать нас согласились волонтеры-кинологи из канадско-украинского проекта «Друг героя» – Ольга Смирнова и Марина Прокопенко.
Мы созвонились с кинологами, получили необходимые инструкции и двинулись в путь.
– Приезжайте по этому адресу, – голос в трубке говорил чуть торопливо, но уверенно. – Мы вас будем ждать.
По указанному адресу находился большой оживленный супермаркет, что меня немало озадачило.
– А мы сейчас на дрессировочную площадку пойдем? – спросила я у подошедшей к нам Марины.
– Нет, мы здесь будем. Сейчас начнем.
И действительно началось.
– Пожалуйста, пусть собака пройдет рядом с вами по этой дорожке, – попросила Марина.
Мы пошли мимо спешащий прохожих, недовольных тетенек с большими пакетами, капризных детей, которые норовили потрогать собаку, серьезных мужчин, везущих полные тележки продуктов… Потом мы поднимались и спускались по лестнице, стараясь идти с Брэдкой неторопливо и вровень. Возили перед магазином трясущуюся и грохочущую тележку. Шли навстречу человеку, который толкал эту тележку впереди себя…
– Пока все чудесно, – резюмировали наши проверяющие. – Пойдемте.
Мы отошли от магазина и направились в небольшой дворик неподалеку.
– Посадите собаку и отойдите, – попросила Марина.
Что тут началось! С криками «Ой какая милая собачка!» Марина бросилась на моего лабрадора и повисла у нее на шее. Чем, видимо, и повергла собаку в состояние оцепенения и полного непонимания происходящего.
– Мама, купи мне такую же! А-а-а! – серьезная женщина в спортивном костюме капризным тоном выкрикивала разную чушь практически в морду собаки.
– Какие лапки! Какие ушки! – и Марина растягивала лабрадорские уши и немного приподнимала хвост. А потом чуть ли не уселась на нее верхом!
Тут уж собачье терпение иссякло, Брэда поднялась и сделала два робких шага ко мне.
– Все очень даже неплохо, – прокомментировала Марина, вновь превращаясь в серьезного инструктора. Неожиданно она громко гавкнула и резко хлопнула в ладоши. И вновь что-то записала в блокнот.
– Теперь корм, – сказала она. Миска с кормом вмиг оказалась перед Брэдкиной мордой. – Скажите, чтоб она взяла корм.
Я чуть кивнула, и Брэда принялась жадно чавкать.
– А теперь сделайте так, чтоб она не брала еду.
– Брэда, нет, – немного покачала головой я.
Собака, чуть не поперхнувшись, отвернула морду от миски. А Марина, набрав корм в ладони, стала предлагать его Брэде:
– Ну, собачка, ну возьми, покушай!
Собачка истекала слюной, но воротила нос, умудряясь одним глазом смотреть на меня, а другой – на корм в руках Марины.
– А теперь пусть снова возьмет!
И Брэда с радостью компенсировала свое недолгое воздержание…
***
Смысл этого упражнения на тестировании я поняла позже, когда мы стали посещать деток с ДЦП, аутизмом и синдромом Дауна. На занятие привели светловолосого подвижного мальчугана лет пяти, который не мог на чем-то долго сосредоточить внимание. Минута-две – и кубики сменяли машинки, а мячики – узор на ковре и ветки за окном.
– Вадик (имена изменены. – Авт.), смотри, – обращалась к нему психолог. – К тебе в гости пришла собака.
Несколько минут прошло в попытках сосредоточить внимание мальчика. И – о, чудо! – он с интересом стал разглядывать собачью лапу.
– А теперь возьми кусочек корма, положи собаке на лапку и попроси ее скушать! Хорошо?
Беспокойные мальчишечьи пальцы взяли сухой корм и осторожно положили его на Брэдкину лапу.
– Бери! – крикнул он.
– Нет-нет, – остановила его медик. – Ты должен четко сказать: «Кушай!» Иначе собака не поймет, что ты ей говоришь. Вадик силился произнести что-то внятное. А я молча отчаянно жестикулировала, запрещая собаке схватить вожделенный кусочек. Брэда с нарочитым равнодушием отворачивалась, но предательски надувавшийся огромный пузырь из слюны выдавал ее истинные желания…
И вдруг раздалось долгожданное и четкое:
– Собачка, кушай!
– Да! – шепнула я в тот же миг, и корм испарился в собачьей пасти… Вадик хлопнул в ладоши, а его взгляд снова стал блуждать от предмета к предмету. Но те несколько минут, на которые он сосредоточил внимание, были, несомненно, самыми ценными.
*** Как понятно, тест мы прошли успешно. Брэда получила желтую косынку на шею с надписью «Друг героя», а я – приглашение влиться в дружную команду кинологов-канистерапевтов.
Как работают за рубежом?
За рубежом применение канистерапии более развито, чем у нас. В одних странах можно получить образование по специальности «канистерапевт», а затем и работать. В других, например Литве, использование канистерапии остается в руках волонтеров.
Vilmante Pakalniskiene (Литва), доцент университета психологии г. Вильнюса, президент кинологической ассоциации собак-терапевтов.
– Вильманта, что представляет собой ваша организация?
– На сегодняшний день в ней 25 действующих членов и 18 рабочих собак. Мы проводим летние обучающие лагеря для собак и кинологов-канистерапевтов, сотрудничаем со специалистами разных стран. Удалось организовать работу с центрами для пожилых людей, для умственно отсталых детей; посещаем детские колонии и обычные средние школы, причем работаем как с группами, так и индивидуально.
– Ваша деятельность всегда приветствуется в школах, в различных центрах? Не возникает проблем с посещением этих мест?
– Проблемы, конечно, есть. Порой они возникают буквально на пустом месте. Скажем, мы договорились о проведении показательных выступлений в школе, но администрация не удосужилась предупредить об этом охранника или уборщицу. В результате нас либо не пускают в учебное заведение, либо мы посещаем его после долгих препирательств и выяснений. Другой пласт проблем связан с недостаточной или искаженной информацией о пациенте. К примеру, был случай в лагере для слабовидящих детей, куда нас пригласили. Оценив масштаб работ, мы попросили статистику, сколько детей не видит вообще. И получили ответ: 25 человек из 50. На основании этих показателей был разработан план сеансов, упражнений и количество подготовленных для этих целей животных. Но по приезде оказалось, что из всего количества абсолютно не видящих – только пятеро… План пришлось переделывать прямо на месте.
– Но несмотря на это, положительные результаты вашей работы все же есть….
– Да, о положительном воздействии говорить можно, хотя исследования в этой области еще ведутся. Для примера могу рассказать об одном случае. В больнице лежала девочка, у которой была тяжелая травма мозга. В коме она пробыла несколько месяцев. И когда она пришла в себя, то не могла ни двигаться, ни говорить – за это время атрофировались мышцы. Ей требовался массаж. Но любое прикосновение вызывало боль, она вскрикивала. Тогда врачи обратились к нам. И мы попытались ввести собаку в эту работу. Решили использовать такой принцип: намазать девочке небольшой участок ноги медом и дать собаке его слизывать. Мед решили использовать потому, что он наиболее благоприятен для кожи и плюс к этому – нравился собаке. Когда собака стала его слизывать, девочка не вскрикнула. Ежедневно, по одной минуте, все более и более увеличивая площадь, мы использовали этот метод. В результате удалось преодолеть болевой порог, девочка позволила прикоснуться к себе физиотерапевтам, которые смогли начать массаж…
А что у нас?
В Украине канистерапия только делает первые шаги: создаются волонтерские организации, курсы для собак и их проводников, проводятся конференции и семинары на эту тему. И работы еще много. Как отметила Анна Горошко, председатель общественной организации «Реабилитационный центр для людей с ограниченными возможностями «Майбутнє», сегодня нужны люди – психологи и кинологи, понимающие особенности работы собак-терапевтов с детьми и взрослыми; нужны подготовленные собаки; нужны переводчики, способные осилить иностранную литературу по психологии и канистерапии… Словом, дел еще непочатый край.
И если у вас вдруг возникло желание присоединиться к развитию в нашей стране терапии с животными, то, полагаю, вам будут только рады.
