Костя ГНАТЕНКО, украинский поэт и композитор, певец и продюсер, писатель и телеведущий, в презентации не нуждается. Он достаточно ярко проявил себя в шоу-бизнесе и по-прежнему продолжает эпатировать публику смелыми откровениями со сцены.
Чем популярный шоумен занимается сегодня? Вы удивитесь, но Константин Гнатенко — творец не только народных шлягеров, но и автор симпатичной детской книжки. Он продолжает писать песни, которые с удовольствием исполняют звезды украинского шоу-бизнеса. Его уже не так часто можно увидеть по телевизору, но фанаты знают, где можно услышать и увидеть любимого исполнителя.
Интервью с Костей Гнатенко – это своего рода откровение, ведь говорить о своей жизни искренне непросто. Но по-другому он не может. За свое право быть честным он заплатил высокую цену и не о чем не жалеет. Мы хотели побеседовать о творчестве и его персональном месте в украинском шоу-бизе, но получилось больше…
- Костя, спасибо, что согласился поговорить. У меня к тебе первый вопрос – как ты себя сегодня ощущаешь?
- Я – свободный художник. Я себя так сегодня идентифицирую. Да, мне пришлось пожертвовать очень многими вещами, но зато по выходу я получил самую большую ценность, которой может пользоваться человек – свободу. Я совершенно не кокетничаю сейчас, а говорю как есть – я могу жить так, как хочу.
- В нашей стране?
- Да, в нашей стране. Я могу просыпаться, когда хочу. Могу утром не давиться в общественном транспорте. Могу не ходить в магазин АТБ с пакетом этим... Я могу писать, что хочу. Могу работать с теми артистами, которых сам себе выбираю. Могу писать те песни, которые ложатся на душу. Я сумел так выстроить свою жизнь, что совершенно свободен от конъюнктуры. Могу сам руководить собой, своей душой, своим сознанием, своими поступками. Да, это очень большая роскошь и не каждому, наверное, удается. Мне удалось, но почти на шестом десятке (смеется).
- Костя, ну это уверенная победа!
- Это моя внутренняя победа. Иногда я задумываюсь что важнее – сказать нет или согласиться, ведь чтобы отказать смелости нужно больше. Я умею говорить нет.
- Что для тебя общественное мнение?
- Полная чушь! Мне на общественное мнение наплевать вообще. Если человек, который занимается творческой профессией, будет как-то реагировать на общественное мнение, то он не будет свободным. А, по моему глубокому убеждению, творчество подразумевает свободу. Я думаю, творческий человек обязан быть в антагонизме со всеми довлеющими институтами – властью, обществом и так далее. Мораль и нравственность – это такие философские категории и люди ими пользуются, понимая, зачастую, слишком буквально. Трактуют тоже буквально и, в чем я тысячу раз убеждался, с высоты своего собственного плинтуса.
- А как же быть с популярностью?
- Знаешь, популярность и общественное мнение – это совершенно разные вещи. Как плохие мальчики больше нравятся хорошим девочкам, так и люди, позволяющие себе быть самими собой, нравятся и будоражат воображение тех, кто себе такое позволить не может.
- Когда популярность становится самоцелью – это хорошо, как думаешь?
- У меня лично это никогда не было самоцелью, поэтому не могу сказать. Но я всегда знал, что буду известным и что я не такой как все. Моя бабушка считала, что я самый талантливый мальчик. Я очень рано начал писать стихи и что-то сочинять, и моя бабушка и тетя, которая очень сильно повлияла на мое личностное становление, верили, что я гениальный ребенок. Я не был каким-то самодуром, но тешил себя мыслями, что меня будет знать много людей и что я буду популярным.
- Ты сейчас говоришь о здоровых амбициях, которые должны быть у артиста. Советская культура, которой еще много у нас, запрещала артисту выделяться, но реальный шоу-биз всегда доказывал обратное.
- Да, советская культура об этом говорила, но посмотри на пример Людмилы Гурченко. Она же сумела вырваться из этих канонов и стала звездой! Современный шоу-биз – он же не на пустом месте возник, все уже было. Был, например, Махмуд Эсамбаев: если посмотреть его видео, то это же боже мой! Как это могло быть в то время! Посмотрите на его образ, на эту подачу! Но даже изверг из извергов любил его танцы и вот…
- Ну, даже жестокий диктатор не хотел видеть на сцене серость. Все хотят праздник.
- Да, на сцене все должно быть гипертрофированно, иначе это теряет всякий смысл. Так же и в песне – это маленькая комедия или трагедия, и за три минуты там все должно произойти. Я, как автор музыки и текстов, понимаю, что песня – это концентрированный симбиоз жанров, где есть место и драме, и комедии, и трагедии. И все это нужно успеть втиснуть в несколько минут. А еще я люблю, чтобы был сюжет, а не просто набор слов. Вроде пока получается писать осмысленно (улыбается).
- Когда-то Константин Меладзе рассказывал, что он пишет по одному шлягеру в год. У тебя как с производством шлягеров?
- Со шлягерами вообще очень интересная ситуация. Ты сколько можешь сейчас напеть мне шлягеров Меладзе? Я не встречал пока человека, который смог бы мне просто так спеть хотя бы одну его песню. Понимаешь, если песню не может повторить обычный человек, это не шлягер. Конечно, если композицию крутить по тридцать раз в день по радио, она станет популярной. Но через год-два ее забудут, а настоящие хиты живут долго. У Меладзе я помню только его первые вещи, «Не волнуй мне душу, скрипка» - вот ее я могу напеть и как-то сыграть.
- Зато Сердючку поют в каждом дворе и за каждым застольем.
- Можно относиться к этому как угодно. Сам Андрей говорит, что Сердючка призвана дарить людям праздник. И ему не нужно думать, что его песни построены не на всех семи нотах. Понимаешь, достаточно трех нот, чтобы человеку нравилось. Да почти все мировые хиты написаны на «трех нотах», те же «Битлз». И это огромный талант – написать песню на трех аккордах так, чтобы она стала шлягером. И заставить человека смеяться песней намного сложнее, чем выбить слезу. Это тоже талант.
- Костя, к популярности Сердючки ты ведь тоже приложил руки, верно?
- Я первым его снял в телевизионной программе «Бар Черный Кот» - это было первое появление Андрея на центральном канале. Я еще получил за него серьезных бамбулей (смеется). Никто не мог понять, что это. А я видел, что передо мной очень талантливый человек, и в Украине такого еще не было. И я не ошибся. Как в человеке я в Андрее тоже не ошибся, мы до сих пор дружим и он один из немногих, кто не забыл поддержку в свое время. Ну и две песни он моих спел – «Поезд Киев-Одесса» и «Ты ушел к другой».
- Я хочу поговорить с тобой о стереотипах на сцене. У нас годами воспитывались артисты, которые на сцене выглядят строго и принужденно…
- Ну, это мастодонты, мало кто следует таким традициям. Сегодня уже все рвут баяны по полной программе.
- Так и рвать баяны уже стало стереотипом! Полуголые барышни и мальчики в лосинах – обыденность.
- Нет. Все дело в подаче. И классический костюм в правильной подаче может стать блеском. Шарль Азнавур всю жизнь был на сцене в безупречном черном фраке и сводил этим с ума миллионы женщин. Когда речь идет о харизме, стереотипов не существует. Это уже от Бога. Только он может вживить чип харизмы в человека. Не знаю даже, есть у меня такой или нет…
- Костя, раз мы с тобой сейчас разговариваем, значит у тебя есть.
- Ну, возможно. Спасибо, конечно, что ты меня отмечаешь как человека с харизмой. Но я не об этом. Я хочу сказать, что я умею отмечать других людей с харизмой. Я вижу талант. У меня есть история по этому поводу, которая произошла со мной. Я был знаком с украинским поэтом Владимиром Забаштанским. В силу трагических обстоятельств он лишился зрения и кистей обеих рук. Но он умел чувствовать в других людях талант и харизму, умел быть жертвенным, и таких людей, как Забаштанский, я встречал крайне мало. Мне повезло. Он перевернул всю мою жизнь, и я, в свою очередь, пытаюсь следовать его принципам.
Он руководил студией при журнале «Дніпро», в которую я ходил. Но я также был вхож в его дом. Приходил, читал ему прессу, иногда свои стихи или произведения других поэтов. Однажды в большом журнале готовилась подборка его стихов, как анонс будущей книги. В это время я был у него в гостях и читал свои стихи, чем привел Владимира Емельяновича в какой-то восторг – он все время вставал, ходил, обнимал меня и постоянно хвалил. Затем попросил оставить стихи ему, что я конечно сделал. Я тогда уходил такой вдохновленный! Когда пришло время выхода журнала, я не нашел его на прилавках и решил зайти в гости к Забаштанскому, у него наверняка уже должен был быть номер. Пришел, его жена накрыла стол, как всегда было заведено, а сам поэт был в каком-то особенном расположении духа. Мы пошли после обеда к письменному столу, и он предложил мне почитать новый выпуск журнала. Я понимал, что сейчас будем читать его стихи, открываю журнал, листаю, ищу Забаштанского и вместо него читаю: «Костя Гнатенко…»
Я тогда вообще не понял, что произошло, настолько был ошарашен. Понимаешь, когда тебя печатают, это даже читается по-другому. Я был поражен, ведь вместо себя он предложил редакции напечатать мои стихи. Я его спросил тогда: «Как мне вас благодарить?». И он мне ответил: «А ты тоже когда-нибудь встретишь молодого талантливого человека, и ты почувствуешь, что это стоящее. И сделаешь точно так же».
Такой поступок – большая редкость, ведь творческий человек всегда немножко эгоист. Представляешь, какой это был человечище, раз был способен на подобную жертвенность! Так случилось, что я тоже помог, в силу своих возможностей, человеку и надеюсь, что даже не одному. Наверное, разглядеть талант – это тоже харизма.
- Это относится к Андрею Данилко?
- Не думаю, что я ему сильно помог. Ему помогли его огромный талант и трудолюбие. Конечно, он попал в мою программу тогда, когда личность на телевидении еще была заметна и имела значение. Это был трамплин, и Андрей его успешно преодолел.
- Костя, ты счастлив?
- Да. Я счастлив и ни о чем не жалею. Единственное сожаление – по утраченным друзьям, которых уже не вернуть. А все то, что есть жизнь – никаких сожалений. Я встречаю утро в маленьком загородном домике, в тишине и красоте, рядом со мной две любимые собаки. Каждое утро я слышу голоса моих мамы и тети, а это большое счастье для меня. Моя сестра звонит и говорит, что меня любит. У меня все прекрасно!
